Лев Николаевич Индолев – известная фигура в истории инва-движения в Советском Союзе и России.

Родился в 1936 г. в Куйбышеве (Самаре). С детства мечтал стать геологом. После окончания МГУ занимался изучением месторождений олова, серебра и золота в Якутии. Кандидат геолого-минералогических наук. Написал несколько книг по геологии, около десяти книг перевел с английского. Летом 1971 г. во время полевых работ на Колыме получил травму позвоночника. С тех пор передвигается на коляске.

В 1989 г. стал чемпионом СССР по плаванию среди инвалидов. Организатор ежегодного международного фестиваля спорта на колясках «Воробьевы горы».

Основатель Российского клуба сидячих лыжников, член Московского автоклуба инвалидов (МАКИ). С 1993 г. — заместитель председателя Федерации физкультуры и спорта инвалидов России, председатель комитета спорта на колясках.

В 90-х гг. – ведущий телепередачи «Шаг из круга». Автор методических фильмов о реабилитации инвалидов, книг «Для тех, кто в коляске и рядом с ними»,, «Жить в коляске».

Много лет сотрудничает с газетой «Русский инвалид», где ведет рубрику «Заметки старого брюзги». Из материалов этой рубрики за 2002-2010 гг. – заметок о жизни инвалидов, и просто о жизни – и собрана эта книга.

Отрывки из книги:

…...Нынче что ни телевизионный канал, то сражение интеллектуалов. Умники и умницы лезут из кожи вон, чтобы «своим собственным умом» скопить на безбедное существование. Кто-то шлет вопросы один другого заковыристее по почте, а то и по интернету, другие тужатся над их разгадкой. Среди нашего брата инвалида, согласитесь, тоже не все олухи царя небесного. Попадаются и смышленые. Вот кому-нибудь, например, надеть бы мантию да и выиграть тонну бумажных денег в «Своей игре», или на худой конец, компьютер со всеми прибамбасами. Но вот незадача: на коляску мантию не напялишь, а «в гражданском» в игру не примут. Да и не видно тебя будет из-за кафедры. Стало быть – отпадает.

В потенциальные миллионеры-счастливчики тоже не попасть: Во-первых, ведущий должен руку уважительно пожать – так задумано, а у некоторых, хоть и умных, а правой руки нет, а то и обеих. Кнопку и ту при отборе надавить нечем. Во-вторых, кто тебя подсадит на скользкий стульчак, не лично же хилый Галкин? А самому, если ты на коляске или с костылями, никак не взгромоздиться, даже с руками!

Вот в «Русской рулетке» тоже можно хапнуть целый миллион, и карабкаться никуда не требуется – все ровнехонько. Но тут другая беда: Как рухнешь в преисподнюю, так все кости, которые до этого остались целыми, и те переломаешь! Вместо автосалона или казино с деньжищами загремишь в больницу. Обидно.

Я бы с радостью пошел на передачу «Алчность» к тихому Саше Цекало. У него глаза грустные и добрые. Добрые потому, что деньги, которые там проигрываются, все равно не его собственные, и грустные оттого же. Но и туда не сунешься – там нужно шустро и со всей силы лупить по клемме терминатора.

…А вот где бы я и сам ни за какие коврижки не согласился испытывать свой недюжинный интеллект, так это в одном из звеньев игры «Слабое звено». Даже если бы для меня сколотили какое-нибудь особое сидение вровень с другими участниками. С какими глазами я вернулся бы в лоно семьи или к друзьям, ждущим с триумфом и с бутылкой, а на самом деле осрамленный вконец жестокосердной ведущей в пенсне.

… Игра игрой, но благодаря импровизационному таланту нашей «звеньевой» и высокому рейтингу передачи, это шоу не может не воспитывать молодую зрительскую поросль в презрении к окружающим. Мы-то, старики, хоть понимаем, что таковы правила игры, заимствованной оттуда, где человек человеку осёл, но дети-то, дети, они ведь принимают все всерьез. И будем ли удивляться, если родители вскоре услышат: «Тупицы безмозглые! Кто тут выжил из ума и больше недостоин пользоваться со мной одним унитазом?». …

….Тут одна близкая родственница повадилась ходить по офтальмологам – давно мучается глазами. Глазники то одно, то другое ей прописывали – не помогает, а последняя врачиха так и ахнула: «Мать честная, да у вас же слёзные железы ни к черту. Вы что, никогда не плачете?» И назначила ей новые капли. Женщина бегом в аптеку. Ей протягивают импортную упаковку. Аккуратный пузырек со встроенной пипеткой. Всего-навсего 153 рубля. На коробочке надпись: «Слёзы натуральные». Мамой клянусь! И то же по-английски: «Tears natural». Производство Бельгия. Ну, все правильно. У нас-то собственных слез не выпускают. Откуда им взяться, натуральным-то. С какой стати нам в России плакать при таком счастье. Вот Бельгия, Нидерланды, Люксембург – другое дело. Там народ нервный и издерганный. Чуть что – в слезы. Одно слово – Бенилюкс.

Прочитали мы инструкцию и ну фантазировать с издёвкой: «Слезы девичьи натуральные. Сертификат девственности заверен гинекологом», «Слезы «Голубая Луна» ненатуральные», «Слезы скупые уцененные», «Слеза младенческая по-достоевскому», «Слезы крокодильи. Производство Египет» и т.п. Представили, как их в Бельгии добывают: Сидят в рядок бельгийцы-добровольцы, перед каждым тарелка со свежим луком и специальный микродоильный аппаратик. Вообразили донора нашей бутылочки. Что за человек: женщина или мужчина, брюнетка или блондинка, девушка или старушка, хороша ли собой, как у нее в семье. Моей больной начали наплывать видения с донором-мужчиной, вплоть до эротических.

Представил себе вариант известной рекламы: «Слышали, слезы опять подорожали. – А ты наши попробуй, нашим-то с чего дорожать». И у меня стали роиться чисто экономические соображения. Стал прикидывать, что к чему, как бы у нас наладить производство этого дорогого экзотического лекарства, не дают покоя лавры фармацевта-шинкаря Брынцалова. Вот, кстати, и водку можно делать вместо воды на слезах. «Русская горючая», «Слёзка» или еще лучше «Слизка». А на этикетке сестрица Алёнушка, плачущая по братцу-алкоголику Иванушке. (Говорила же: Не пей!.. Козел!) Классный бренд!

Теперь о донорах. Инвалидов – 10%, пенсионеров – каждый третий, бюджетников, мерзляков, потопленцев, погорельцев, сидельцев – не меряно. Они и без лука наплачутся, а зекам можно для повышения надоя, например, иголки под ногти попробовать. Посчитать, так весь народ, кроме думцев, правителей, олигархов и других бандитов, сгодится. Стыдно ведь: можно сказать, под боком национальное богатство, а мы и тут без импорта не можем обойтись. Всем миром догоним и перегоним Бельгию с ее симулянтами.

Зальем экологически чистыми слезами всю Европу и запируем на просторе.

Не устаю я дивиться на наших журналистов и чиновников, тех, что со знанием дела рассуждают об инвалидах. Мы для них объекты, а не субъекты. Ведь эти посторонние люди думают о других собирательно: солдат – храбр, бомж – вшив, тюремный сиделец – зол, австралийский абориген – дик, а инвалид – беден и несчастен.

А на самом-то деле все мы ра-зны-е: есть среди нас действительно очень бедные и убогие, но попадаются и богатые и даже, представьте себе, счастливые, а также бывают добрые и жестокие, внешне красивые и не очень, общительные и замкнутые, умные и круглые дураки, короче, всякие, как и во всем народе. К одним окружающие относятся с неприязнью, к другим с интересом и уважением, в третьих просто-таки влюбляются.

Однако, не зная, чем мы дышим, эти журналисты убеждены, что всем подряд нам должно быть плохо. При этом считается: чем инвалиды внешне выглядят более увечными, тем они более несчастны, а для «прикованных к коляске» (это их набивший оскомину штамп) жизнь совсем невмоготу. Короче, та жизнь, которую мы проживаем, как бы и не настоящая вовсе, а некий ее суррогат.

Теперь к главному: Повадились в недавнее время по всем газетам и каналам втуне рассуждать об эвтаназии (кто не помнит, это в переводе легкая смерть, или точнее, помощь в желании умереть) в связи с нашумевшим ростовским делом. Напоминаю: Две девчонки задушили молодую «шейницу» (человек с параличом тела и всех конечностей после травмы шейного отдела спинного мозга) Наташу по ее настойчивой просьбе. Её травме всего-то было сроку три месяца, а уже движения появились в ногах и кистях. Ходить, как раньше, она, скорее всего, не смогла бы, но обслуживать не только себя, но и мужа с дочкой, вполне.

Но это могу предвидеть я, опытный и повидавший сотни таких, как она. Сама Наташа просто не представляла своей будущей жизни и себя в ней, и от этого незнания страшилась и не хотела принять ее. Она не успела познакомиться и поговорить с другими молодыми женщинами, попавшими некогда в такую же беду. Ведь они, приспособившись к своему новому состоянию, борщи варят, машину водят, воспитывают и – для кого-то страшно подумать – даже рожают детей. Сомнения нет – жизнь Наташе предстояла полная трудностей, но они заключались бы совсем не в том, о чем, вероятно, думала она. А о том, что временами она смогла бы даже радоваться жизни, она наверняка и не помышляла.

…Розовощекий прокурор заявил, что это, дескать, была никакая не эвтаназия, а обычное убийство и потребовал у суда для девиц по 7 лет тюрьмы. С моей же точки зрения, следовало бы судить не столько несовершеннолетних девчонок, сколько тех, кто отвечает в стране за реабилитационную медицину. Именно из-за невежества, бездеятельности, а, по большому счету, просто ее отсутствия, несчастная женщина была оставлена наедине со своими нравственными муками. И это произошло в каком-никаком, но городе, а что же говорить о селах и деревнях, где выброшенные из больниц свежеиспеченные инвалиды кувыркаются со своими бедами, хотя слово кувыркаются плохо подходит для паралитиков.