Мы с ним виделись лишь однажды. Но этой встречи было достаточно, чтобы на долгие годы стать друзьями. Нас сблизили и общность взглядов, и общая работа в издательстве. «Иная даль», «Поле Надежды» – эти издания стали крупными вехами в нашей жизни, ещё более сблизившими и сдружившими нас. И всё это казалось неслучайным, даже то, что мы однофамильцы. Словно судьба давно подготовила нашу встречу.

И вот его не стало. Неожиданно. Нелепо. Горько… Смерть всегда нежданна и жестока, но уход Вити стал особенно неожиданным для всех нас. Он всегда был настолько бодр и оптимистичен, что, кажется, мы и забыли, насколько он слаб и болен. Он словно хотел обмануть саму смерть и жил вопреки всем прогнозам врачей! Жил и творил. Творил чудесные картины…

Я до сих пор помню ту нашу встречу летом 1997-го. Она была важной и знаменательной, потому что именно с неё, наверное, всё и началось. Именно тогда мы, наверное, поняли, что вместе мы – не просто друзья, а команда, и нам под силу нечто большее. Дима Николаев, Андрей Казак, я и – он, Виктор Ильин. Вся будущая редколлегия! Вместе, в одной небольшой комнате, где день ото дня Витя с большим упорством и любовью создавал свои картины… Мы тогда были знакомы лишь по телефону; он знал, что я пишу стихи, а я знал, что он рисует. Идея издать совместный сборник, сочетающий стихи и рисунки, родилась у Димы, который тогда работал главным редактором альманаха «Твой день» Казанского центра инвалидов, а директор нашего Чебоксарского МЦИ «Доброта и Мир» поддержала идею и обещала помочь. Но я ещё не представлял, что из всего этого может получиться, потому что не видел картин Виктора.

Да, эти картины надо было именно увидеть! Сказать, что они меня потрясли, было бы неверно. Они просто притянули меня к себе, как магнит. Я даже не слышал, о чём говорили ребята, что обсуждали, – настолько был увлечён рисунками Вити. Они были… необычными, состоящими из множества крохотных точек. И из этих точек возникало пространство, объём, тени и блики, возникали образы и лики. Я никогда до этого не видел такую технику рисования – «пуантилизм», и мне она показалась очень сложной. Но этой сложной техникой искусно владел человек физический настолько слабый, что с трудом удерживал чертёжное перо в руках!

Однако ещё больше меня поразили сами сюжеты и образы картин Вити. Даже их названия были необычными: «Пигмалион», «Нить Ариадны», «Созвездие Медузы», «Эдемский сад», «Лобное место»… Это были не просто рисунки, а словно некие сгустки мыслей, идей и художественных образов, выраженные в графической форме. В каждой картине был какой-то свой смысл, своя загадка. И Витя потом подтвердил, что долго продумывает сюжет каждой картины, прежде чем сесть за её прорисовку, и что в каждую картину вкладывает определённый смысл. Я разглядывал их, пытаясь вникнуть в этот смысл, разгадать заложенные в них мысли. Они мне даже показались немного гипнотическими.

Такие впечатления были не только у меня. К Виктору приходило много людей, знакомых и даже незнакомых, чтобы посмотреть его работы. Всё чаще проводились и персональные выставки Виктора в различных музеях города, которые также вызывали большой интерес посетителей. Потом появилась долгожданная «Иная даль» с моими стихами и рисунками Вити, а затем и журнал «Поле надежды». И первый же материал первого номера мы посвятили именно Вите! «Человек, творящий красоту» стал одним из самых ярких материалов «Поля надежды» – как благодаря рисункам Виктора и его внутреннему миру, ярко отражённому в статье, так и благодаря необыкновенно искреннему и оригинальному стилю изложения нашего замечательного журналиста и поэта, ещё одного близкого друга Вити – Казак Андрея.

Что было потом? Много хорошего. Были новые номера «Поля…», новые друзья, встречи и знакомства, презентации и фестивали, передачи на радио и ТВ. С Витей мне больше не довелось встретиться, но мы часто общались по телефону. Он всегда был бодр и весел, поддерживал других, если было нужно, и никогда не говорил о своих трудностях. По его голосу невозможно было даже догадаться о его физической слабости.

Но, увы, болезнь брала своё. Страшный диагноз – «прогрессирующая миодистрофия» – каждый день висел над ним дамокловым мечом. Его спасало лишь творчество. Пока он творил – он жил, вопреки всем медицинским прогнозам! Но в те последние дни он не мог творить. Не был дома, в своей привычной «мастерской». Чудесные летние дни, которые последние годы он мог лицезреть лишь из окна, а может, какой-то внутренний голос нестерпимо звали его к истокам, – в деревню, где родились его предки, где прошло его детство…

«Привет, Сань! Как дела? Всё за компом сидишь?» Как всегда, весёлый, бодрый голос Вити по телефону. Если бы я знал тогда, что слышу его в последний раз! Но никто не мог знать, что всего лишь через несколько дней придет горькая, нелепая весть: Вити не стало…

Тяжело, когда друзья уходят. Но они не уходят бесследно, остаётся память. Светлая, благодарная. А Витя оставил ещё и картины. Глубокие, оригинальные, несущие в себе множество светлых образов и мыслей, которые, возможно, нам ещё лишь предстоит понять.