Мы в соц-сетях:

Люди и судьбы

Незаметный талант

Довольно часто я читаю газетные статьи, смотрю телепередачи о людях с трудной судьбой. Попадаются среди них и истории людей, волею судьбы ставших инвалидами. Чаще всего такие материалы можно разделить на два типа: «жалостливые» и «хвалебные». Их персонаж — либо несчастный человек, вызывающий жалость и требующий помощи, либо герой, преодолевший все недуги — или физически, избавившись от болезни (вроде Валентина Дикуля) или в творчестве, работе, семейной жизни — «наперекор всему». Бывает также, что статья причудливо соединяет эти два «шаблона»...

Так получилось, что я и сама становилась героиней таких материалов. Порой мне было смешно и грустно читать строки, где я, с моей средней по тяжести форме ДЦП, объявлялась «почти неподвижной», «физически беспомощной». И дело даже не в том, что на самом деле я хожу, и не так уж плохо, и многое другое мне тоже по силам. Хорошо, пусть я беспомощна – ну и что с того? Как будто от этого мои стихи или рисунки станут лучше! Впрочем, набравшись собственного журналистского опыта, я стала чуть мягче относиться к этому. Я поняла, что очень часто журналисты руководствуются привычными штампами просто потому, что плохо знакомы с материалом — не медики же они, в конце концов, и не реабилитологи! Бывает, на авторов «давит» и политика редакции. В общем, журналистов понять можно. А как видим это мы, их «объекты наблюдения»? И какие мы на самом деле? Что стоит по ту сторону громких заголовков?

Знакомство

— Лен, слушай, тут есть идея – написать о тебе статью в «Луч…».

— Зачем? Не надо!

— Ты так считаешь?

— Конечно. Ничего героического или сенсационного во мне нет, а жалости мне не нужно…

Примерно так начался мой очередной телефонный разговор с Леной Рожковой. Очередной — потому что знакомы мы уже около двух лет. Началось все с того, что один из моих друзей буквально завалил меня рассказами о Лене. Сначала он прочитал о ней в газете, а потом узнал ее телефон от директора библиотеки для слепых. Поддавшись на его уговоры, я тоже набрала этот номер, хотя в мыслях скептически пожимала плечами: ну и о чем я буду говорить с человеком, которого ни разу не видела? Да еще зная о его тяжелом физическом состоянии? Что из всего этого может получиться?

Но… я услышала очень приятный голос. Низковатого тембра, спокойный, со смешанным оттенком вопросительности и доброжелательности. И при его звуке как-то сразу отпали все сомнения и все вопросы. Через несколько минут я уже беседовала с Леной, как со старой знакомой. И почти сразу же мы стали звонить друг другу очень часто — едва ли не каждый день.

Беспокойство возникло вновь только через год, когда я ехала в автобусе, чтобы впервые встретиться с Леной «вживую». Мы живем слишком далеко друг от друга, и раньше нам увидеться не удавалось. И вот тогда во мне снова шевельнулось сомнение: в моей практике это была первая встреча с человеком, прикованным к постели, да еще и незрячим. Как это будет? Не возникнет ли у меня скованности, напряжения? Смогу ли я их преодолеть?

Кровать. На ней — по грудь укрытый одеялом полный, неподвижный человек. Опущены веки. Вот таким было мое первое впечатление от встречи с Леной. Но это — лишь первая секунда. В следующий миг я уже говорю: «Здравствуй!» Сажусь рядом, даю руку, в ответ на шутливую просьбу разрешаю себя ощупать — надо ведь и ей составить обо мне «визуальное представление»! Достаю из пакета подарок: плюшевого цыпленка... А потом — пошел разговор, совсем как по телефону, и уже все прекрасно, все стало на свои места! Хохочем, шутим... Преграда исчезла, не успев возникнуть.

Спустя некоторое время я рассказала Лене об этом. А в ответ получила полный юмора рассказ о том, как порой реагируют на нее люди:

— Конечно же, здоровые люди, не знакомые близко с инвалидами, не имеющие их среди близких родственников, имеют о нас весьма смутное представление. Как-то раз, звонит у меня телефон. Беру трубку. Спросили маму, которой дома не было, о чем я и сообщила. Ответила, когда она придет, спросила, что передать. А из трубки — вопрос: «А кто у телефона?» — «Лена». — «Это та, которая лежит? Надо же, а разговаривает, как нормальная…». А еще недавно приходила к нам женщина, которая меня не видела очень давно — едва ли не с момента аварии. Сидит она возле меня, и, чувствую, не знает, как ко мне и подступиться, как со мной себя вести. И вот заговаривает — как с пятилетним ребенком: «Леночка, ты меня-то знаешь? Ты вот таких-то помнишь, я к вам с ними приходила?» Ну, в общем, решил человек, что за столько лет лежания в кровати, у меня рассудок уж наверняка повредился. Я отвечаю, конечно, а саму смех душит…

А в самом деле, что может знать среднестатистический здоровый человек о жизни Лены, 15 лет назад вырванной из привычного течения нашей жизни тяжелейшими травмами? О жизни многих других, ей подобных?




Прикроватный мирок

История Лены, в общем-то, банальна: автокатастрофа, непристегнутый ремень. Высокий перелом позвоночника. Разбитое стекло очков, лишившее ее глаза. Была надежда спасти зрение на втором глазу, но она не оправдалась… Целый год скитаний по больницам. Заключение врачей о невозможности улучшения. И — выписка домой…

А дома — привыкание к мирку, ограниченному кроватью, тумбочкой с одной стороны от нее, столиком — с другой. На них — необходимые вещи, до которых могут дотянуться руки: вода для питья, лекарства, телефон, радиоприемник… Справляться со всем этим «хозяйством» теперь нужно на ощупь…

После окончания медицинского училища Лена успела полтора года поработать медсестрой в районной больнице. Подруги по училищу и работе не прекратили общение с ней после несчастья. И сейчас, спустя много лет, они приходят, звонят. Появились и новые друзья. И вообще, жизнь не стоит на месте. Постепенно в Ленин прикроватный мирок стали входить новые вещи, новые занятия. Через год после выписки кто-то рассказал ей о библиотеке для слепых — раньше она даже не знала о существовании такого учреждения. Сотрудники библиотеки оказались очень отзывчивыми людьми. Они помогли ей освоить точечную азбуку Брайля, и с тех пор Лена регулярно получает по почте книги — как бумажные, напечатанные по Брайлю, так и звуковые — на кассетах.

— Конечно, книги — это великое дело. Правда, чтением по Брайлю я владею не идеально — ему же детей в школах для слепых несколько лет учат. Но и то хорошо, что разобрать могу. Звуковые книги — удобнее, но и у них минусы есть: чтение по бумаге, хоть и на ощупь, дает более «зрительную» картину, на слух восприятие хуже, да и для того, чтобы понять получше какое-то место, надо кассету назад перематывать. Говорят, с дисками удобнее, да где проигрыватель взять? А еще есть одна загвоздка: не всегда у нас вкусы с библиотекарем совпадают. Пришлют иногда такое, что совсем мне неинтересно. Хотя и тут подчас совсем неожиданно дело поворачивается. Например, я никогда не увлекалась фантастикой. Но вот стали мне из библиотеки приходить один за другим фантастические романы. Волей-неволей, приходилось слушать — а что делать-то? И вдруг ловлю себя на мысли, что, оказывается, мне это интересно!

Из всего этого и состоит сейчас жизнь Лены. Книги, радио, телевизор дают информацию. Телефон соединяет с друзьями, когда они не могут прийти. А многие знакомые и друзья Лены общаются с ней только с помощью него. Кто-то, как я, далеко живет. Кому-то просто невозможно прийти — тоже не дает болезнь. Собратьев по несчастью среди друзей Лены довольно много. Пообщавшись с Леной, Вера Жакенова, директор библиотеки для слепых стала знакомить ее с другими читателями. Лена стала членом Общества слепых. Затем появилось Общество инвалидов. А в последнее время с Леной познакомились многие ребята из Центра социокультурной анимации «Одухотворение» — в том числе и я… Так что общения хватает.

— Однажды приехала ко мне съемочная группа с нашего телевидения. Сняли сюжет для новостей: вот такое несчастье с человеком случилось, вот, так и лежит теперь. А под конец девочка-корреспондент выдала: «Лене не с кем поговорить, кроме плюшевой собачки» — ну, сидела у меня в изголовье такая игрушка, подаренная кем-то. Все мои знакомые потом над этой фразой смеялись. У меня же телефон с утра до ночи разрывается! В больницу в прошлом году легла — в один день двенадцать человек пришло посетителей!




Жизнь ради жизни

Нет, я не буду рисовать жизнь Лены в розовом цвете. Жизнь тяжелого инвалида в любом случае — не сахар. В ней есть все. И сильные боли, от которых порой не спасает ни одна таблетка. И множество других проблем со здоровьем (гипертония, камни в почках) как крючки, цепляющихся к основному диагнозу. И сама жизнь — когда не работает ничего ниже рук, когда не можешь самостоятельно не только сесть, но и повернуться на другой бок…

Как жить в таком положении? Очень многие, услышав о Лене или о других людях, оказавшихся в подобной ситуации, ужасаются и начинают причитать: ах, несчастная, да лучше бы ей и не выживать после аварии… Самое страшное, что и сами инвалиды порой не видят никакого смысла в своей жизни, и превращают ее в скопление жалоб и претензий: я неизлечимо болен, мне никто не помогает, кому я такой нужен… Причем зачастую это люди с гораздо менее тяжелыми недугами. Казалось бы, наша пресса сейчас много рассказывает о людях, которые многого добились, несмотря на инвалидность: спортсменах, ученых, художниках, поэтах, просто хороших специалистах. Еще больше, пожалуй, историй о людях, нашедших свою любовь и, несмотря на тяжелые недуги, создавших семью. Но очень часто такие примеры ничем не могут помочь. Человек смотрит телевизор, читает газету или журнал — и рассуждает следующим образом: «Вот молодцы ребята, семью создали! А мне-то куда до них, я так не смогу, да у меня и положение тяжелее…» Или вот так: «Ну, рисует человек, ну, стихи пишет. Но у меня-то никаких таких талантов нет!»

У Лены тоже нет никаких особых талантов. Правда, года три назад она освоила плетение из бисера (разумеется, с ним тоже работа на ощупь), и теперь дарит друзьям и знакомым свои поделки. Но, как она сама признает, это «не тот масштаб» — схемы в основном берутся готовые, из разных книг и альбомов, да и сложность работ не очень высока — схемы Лена осваивает с помощью мамы, которая читает ей книги, а попробуй-ка переведи сложную схему с рисунка в слова!

На жизнь, тем не менее, Лена смотрит спокойно, не жалуясь и не впадая в особое уныние. Немало помогают ей в этом родные, особенно мама. Я видела Лидию Ивановну всего один раз. Но у меня сложилось очень хорошее впечатление об этой женщине — я не заметила в ней ни капли уныния, ни одного намека на жалобу — «вот, мол, мы какие…» Именно Лидия Ивановна выходила Лену после больницы, именно благодаря ей она живет сейчас…

Другие близкие тоже принимают Лену такой, какая она есть. Брат живет недалеко — в соседнем подъезде. Он и его семья всегда готовы помочь.

Но, несомненно, огромная заслуга в этом принадлежит и самой Лене. Ведь часто друзья и родные перестают общаться с человеком, ставшим инвалидом, вовсе не из-за его болезни. Порой сам человек отталкивает от себя близких людей — меняясь в характере, зациклившись на своей болезни и не желая замечать ничего, кроме собственной персоны и своих проблем. Он начинает требовать к себе повышенного внимания, копит мелочные обиды, обвиняет людей в черствости, не замечая подлинного внимания и участия.

Мне трудно представить, что чувствовала Лена в первое время после аварии. Подробно расспрашивать ее об этом я не решилась. Но в одном я уверена — в подобный эгоизм она не впадала. Более того, она продолжала интересоваться жизнью своих друзей, радуясь их успехам, сопереживая неудачам. И в этом сполна открылся талант, которому многие не придают значения, но который есть далеко не у каждого — талант соучастия и готовности помочь. Казалось бы, чем может помочь другому человеку женщина, прикованная к постели? Но даже в таком положении доступно не так уж мало. Для своих знакомых Лена стала и телефонным справочником, и человеком с медицинским образованием и «связями» в кругу врачей… Она никогда не отказывается позвонить куда-то, выяснить по телефону какой-то вопрос… Но самое главное — у Лены врожденный дар психолога. За два года нашего общения я могла испытать его и на себе. Если у меня плохое настроение, она обязательно выяснит его причину — и с мягким юмором «сведет его на нет». На каждый мой рассказ, на каждую новость она прореагирует с живым интересом, обязательно выскажет свое собственное мнение, вспомнит примеры из собственной жизни, или из опыта своих друзей и знакомых. Через минуту я уже улыбаюсь… А сколько еще знакомых Лены благодарны ей за такие минуты! Вера Жакенова в беседе со мной признавалась, что иногда она специально знакомила с нею людей, которым было плохо…



…Мне удалось убедить Лену, что ее история может быть интересна и полезна людям. Завершая работу над статьей, я спросила ее, что бы она сама хотела сказать читателям?

— Наверно, я не смогу сказать именно так, как думаю, может быть, мои фразы тоже будут шаблонны, но все же… Если говорить о таких ситуациях, как моя… Я думаю, что после того, как пройдет первая паника, ощущение настигшей тебя катастрофы — надо просто подумать и успокоиться. В любом положении надо жить как можно полнее, насколько это возможно. Ведь жить все же лучше, чем не жить, правда? Даже если жизнь тебя загнала в рамки кровати — постарайся максимально использовать и это пространство. Постарайся и в этом положении сделать все возможное — и для себя, и для других…

Ирина Позднякова
Издание: Журнал «Луч Фомальгаута №5»
Размещено: 16 октября 2008 г.

Если Вам понравился материал, отметье его:

Или поделитесь с друзьями в соц-сетях:

Комментарии (0)