Клара

Довелось мне как-то работать плотником в одной фирме. Место мне выделили под открытым небом.

Погода выдалась замечательная: яркое солнышко, легкие облачка, освежающий ветерок с озера...

Во дворе лежат несколько бревен. Я сижу верхом на одном из них и долблю с помощью стамески паз. Вдруг чую за спиной чей-то пристальный взгляд. Оборачиваюсь... Сидит в полуметре на бревне ворона и спокойно смотрит на меня.

— Ты чего? — спрашиваю.

А она голову наклонила, клюв раскрыла и ворчит чего-то.

На крыльцо конторы вышел наш мастер. Увидел ворону и стал звать: «Клара! Клара!» Захлопнув клюв и развернув большие черные крылья, ворона вприпрыжку бросилась к нему. Часть пути бежит, а через стружки и колдобины планирует на крыльях.

— Ручная, что ли?! — спрашиваю мастера. Он отвечает:

— Да, почти. Она частенько сюда залетает. У знакомых хлеб из рук берет. Бывает, и на плечо садится.

Я вынул из сумки хлеб и, отломив несколько кусочков, положил их на ладонь, приговаривая: «Клара! Клара! Клара!»

Ворона взмахнула крыльями и опустилась на мое бревно, метрах в двух от меня. Я протянул ей угощение, позвал снова. Она этак бочком, бочком подбивается к ладони. Глядит с опаской, мол кто его этого нового работника знает, вдруг схватит. Но я всем своим видом изображаю мирные намерения.

Наконец, Клара решилась. Вытянула шею и, схватив кусочек хлеба, резко перескочила на другое бревно.

Там она расклевала и проглотила хлеб, а потом, таким же образом — бочком, бочком, но уже с меньшей осторожностью завладела оставшимися кусочками.

Насытившись, Клара, стоя наодной ноге с отвисшим до бревна крылом, другой ногой, задрав ее выше крыла, очень ловко почесала свой взъерошенный затылок.

— Ну ты даешь! Тебе только в цирке работать! — восхитился я, и снова принялся за работу.

Скоро Клара совершенно освоилась в моем обществе и ничуть не смущалась грохота киянки по стамеске. А когда я взял в руки топор и начал обрабатывать новое бревно, случилось совершенно невероятное. Звон каленой стали, гул разрубаемой древесины, во все стороны летят щепки... а Клара сидит в трех шагах и смотрит как заворожённая, да еще в нелепейшей позе: с раскрытым клювом и свешенным крылом, голову набок повернула, черным блестящим глазом уставилась в одну точку и застыла, словно под гипнозом.

Я позвал:

— Клара! Клара! Что с тобой?

Птица на меня — ноль внимания. Я подошел, погладил ее по мягким перьям, потянул за клюв. А она сидит себе, как каменная. Тогда я не выдержал и легонько толкнул ее в пушистую грудь. Качнувшись, Клара проковыляла несколько шагов, затем немного отлетела в сторону.

Недоуменно покачав головой, я снова взялся за топор. Через некоторое время за спиной послышалось легкое позвякивание. Обернувшись, я увидел Клару, занятую необычным делом, — она постукивала клювом стамеску, стараясь схватить её за блестящую кромку.

Тут я всё понял. Всем известно давнее пристрастие врановых — ворон, сорок и других,— к блестящим предметам. Клара не только не была исключением, но даже оказалась своего рода маньяком. Глядя на дуги, которые описывало сверкающее на солнце лезвие топора, она так забалдела от этого зрелища, что совершенно отключилась от внешнего мира. Вот тебе и ворона! Да!..